Когда поднимается занавес

I

Доктор вышел ей навстречу, и по его опущенным глазам она поняла, что все кончено.

- Мы ничего не смогли сделать. Мне очень жаль, мадам.

Первой ее мыслью было «Вряд ли тебе по-настоящему жаль. Ты просто привык так говорить… А ведь на твоих глазах умирают сотни людей… - но она спохватилась и как-то отрешенно произнесла:

- О, благодарю Вас, мсье…

Доктор взял ее за руку и тихо сказал:

- Я понимаю, мадам, что это несколько неуместно, но я могу посоветовать Вам похоронное бюро. Насколько мне известно, вам некому помочь. Или Вы хотели бы похоронить мужа на родине?

Ами пожала плечами:

- Я подумаю, мсье. Благодарю за участие.

- Я улажу документацию, мадам. Вы всегда можете ко мне обратиться.

- Благодарю.

Доктор засеменил по коридору. Из реанимации вышла медицинская сестра, бросила на Ами быстрый взгляд и скрылась за поворотом. Все закончилось. Рио умер. Хорошо, что у них не было детей. Ами стояла под реанимацией, и совсем не знала, что делать. Или Вы хотели бы похоронить мужа на родине? Нет, не хотела бы. И Рио не хотел бы. Его родина была здесь. Поэтому она предаст его прах земле здесь, а что с ней случиться после этого, она не знала. Еще одна медсестра вышла из реанимации. Тяжело вздохнув, Ами окликнула ее:

- Мадемуазель, прошу прощения, Вы мне не поможете…

Молодая женщина сочувственно на нее посмотрела и подошла.

- Конечно, мадам Урава.

- Скажите, что мне нужно сделать, чтобы похоронить его здесь? Куда обратиться?

Женщина понимающе кивнула, взяла Ами под руку и повела ее по коридорам больницы, все дальше и дальше от реанимации, где лежало бездыханное тело Рио. Ами так и не смогла заставить себя взглянуть на него в тот день.

II

- Мадам Урава, я так сожалею, так сожалею! Ваш муж был таким славным человеком… - пожилая соседка, словив Ами на лестничной площадке, изливала ей
сочувствия.

- Похорон Вы так хорошо устроили, по католическому обряду, не знала, что вы с мужем – католики…

- Рио католик… - Ами осеклась. – Был.

Женщина всплеснула руками:

- Воистину, мадам Урава, такой был славный человек! И как внезапно умер… Вам, я надеюсь, выплатили страховку? Иногда эти страховые компании выкидывают
такие фокусы…

Ами бездумно уставилась в пол.

- Знаете, мадам Урава, я всегда говорю сыновьям, чтобы не гнали на своих машинах по трассе, это так опасно! Лучше уж ездить на электричках и метро, вы не
находите? Ах, бедный мсье Рио! Он ведь был таким осторожным водителем, он часто подвозил меня к супермаркету…

- Прошу прощения, мадам, но мне необходимо заехать к адвокатам, чтобы разобраться с наследством…

- Да-да, конечно, дорогая, я понимаю, как это важно – не пустить дела на самотек. Ведь у нас в Париже такая динамика, и с бизнесом может случиться все, что только…

- Я через месяц уезжаю домой, мадам. Здесь меня уже ничего не держит.

- О… - женщина задумалась. – Вы правы, милочка, вы правы…

III

Ами не слышала ничего, кроме равномерного звука от колесиков своей сумки, катящихся по идеально ровному асфальту аэропорта. Десятки раз она бывала в аэропортах всего мира, но сейчас, придя к своему исходному состоянию одиночества, Ами невольно вспомнилась последняя битва Джедайта. Боже, это было несколько жизней назад… Какими они с Усаги и Рей были смешными и наивными… По чистой случайности у них что-то тогда получилось, просто фортуна поддержала их, неопытных и глупых… Ами остановилась и прислушалась. Топот ног, французский язык, динамики оповещения…

Начинается посадка на рейс… Ах, Рио-Рио…

Ты все равно не стал со мной счастливым, ты понял свою ошибку в тот самый день, когда мы вступили в брак. Но ты так этого хотел… тебе казалось, что я создана для тебя. А я оказалась слишком сложной для тихой семейной жизни, о которой ты мечтал… ты не знал, что я не имею права на личную жизнь… в этом моя ошибка. В тот самый день я должна была втолковать тебе это, но я не смогла, мне казалось, у нас может что-то получиться… Нет, Рио, я тебя не любила… я стала твоей законной супругой из жалости к твоему чувству и к собственной неспособности на чувство… Я думала, что смогу тебя полюбить. Прости меня, Рио, но я больше не буду носить твою фамилию. Я не имею на это права. Возможно, я даже никогда не увижу твоей могилы. Да, ты можешь сказать, что я черства, бездушна и неблагодарна, и я не стану отрицать. Но есть нечто, что выше памяти. Долг.

Заканчивается посадка на рейс номер…

Ами покорно пристегнула ремень. Мужчина, сидящий рядом, смерил ее удивленным взглядом.

- Мадам Урава, Вы решили вернуться?

Ами откинулась на спинку кресла.

- Да, мсье Сенджёин.

Мужчина усмехнулся:

- Это радикальное решение для молодой женщины, прожившей в Париже более года. Надолго?

- Я возвращаюсь, Масато. Навсегда.

Самолет медленно двинулся с места, вдоль посадочной полосы, набирая скорость. Масато повернул к Ами изумленное лицо.

- Ты решила бросить мужа?

- Он умер.

Они не говорили до тех пор, пока самолет не взлетел, и темный силуэт Парижа не растаял под густыми облаками.

- Мне очень жаль. Искренне.

- Спасибо, Масато. Ты ведь знаешь, как нам тяжело жилось вдвоем, но я ему так благодарна за все, что он для меня пытался сделать эти долгие два года, пока мы были вместе… Может, я слишком черства, но мне кажется, что в моей жизни больше нет места для отношений с мужчинами. Слишком горек был опыт.

Масато расстегнул ремень безопасности. Ами сделала то же самое.

- Я вижу, тебе тяжело. Не так от горечи утраты, как от осознания облегчения.

- Вот видишь, Масато, - Ами провела пальцами по стеклу иллюминатора. – Я со свой бездушностью не имею права жить дальше.

- Ну что, ты, Ами-сан…

- Мы могли быть с ним хорошими друзьями, но не стали. В этом виновата я, Сейлор Меркури. Я всю жизнь была доброй и справедливой к окружающим, но не смогла стать такой для своего мужа, как ни старалась. А теперь он умер, так и не услышав моего покаяния.

Масато сжал ее руку.

- Но он любил тебя, Ами, и это было для него наибольшим счастьем…

- Сначала. А потом мы оба начали мучиться. Последние полгода он был очень жесток ко мне.

Молочные облака убаюкивали растерянное сердце Ами. Прижав ладонь к холодному стеклу, она прислушивалась к своим мыслям, но не могла разобрать ни одной. Стюардесса развозила напитки. Масато, вопреки своему винопоклонничеству, взял для себя и Ами джин с тоником. Она не стала отказываться.

- Скажи мне, Неф, почему я такая непутевая?

Нефрит повел бровью и улыбнулся:

- Если уж ты непутевая, то что говорить об Усаги?

Ами намочила губы в напиток и облизала их кончиком языка. Нефрит, мигом опустошив стакан, тихо спросил:

- Кто тебя встречает в аэропорту?

- Никто. Я никому не говорила, что возвращаюсь. Не удивлюсь, если там я уже не нужна.

- Всех вас, сенши, приходиться лечить от депрессии, - вздохнул Нефрит. – Не далее как в прошлом месяце Минако чуть не сотворила самоубийство… И что на нее нашло…

Ами кивнула:

- Да, я знаю. Ей сейчас тоже тяжело.

Ами почувствовала, как джиновое тепло мягко растекается по ее телу. Она закрыла глаза, и скоро провалилась в тревожный сон.

IV

Выйдя из здания аэропорта, Нефрит подозвал такси. Он открыл перед Ами дверь, и она нырнула в уютный салон. Таксист погрузил багаж, и Нефрит, сосредоточено пригибая голову, залез к ней на заднее сидение. Такси плавно потекло по горячему асфальту.

Такси везло Ами к маме, где она прожила всю свою жизнь, в квартиру, с которой связаны самые лучшие воспоминания. Так ли все осталось? Нефрит молчал. Ами знала, что по старой дружбе (или, скорее, по новой дружбе) он позаботиться о том, чтобы довезти ее домой. Но что ждет ее дома? Соболезнования мамы? Меньше всего ей хотелось сейчас соболезнований. Забота и ласка, отношение как к молодой вдове? Ами скривилась: она не могла представить себе ничего более унизительного, чем общественный статус молодой вдовы.

- Неф, отвези меня к Рей, пожалуйста.

Нефрит сказал что-то таксисту, тот кивнул.

- Никто еще ни о чем не знает? – спросил он.

- Не знает.

После минуты молчания Нефрит решился на вопрос, мучивший его во время полета:

- Ами-сан, а что ты собираешься делать в Токио?

Ами вздохнула:

- Работать. Ты же знаешь, работать я умею. Хоть и не врач, но тоже специалист.

Нефрит усмехнулся: надо же, как в один миг поломались ее мечты! Причем, не без участия мсье Уравы… Сейчас эта женщина, мечтавшая заниматься медициной – уважаемый, несмотря на свой возраст, ученый-историк. Ирония судьбы.

- Тебя с удовольствием возьмет любой университет. Карьерный рост тебе обеспечен.

Ами отмахнулась, и Нефрит ее понимал: что карьерный рост, если нет возможности найти себя?

- А ты, мсье Сенджёин, зачем вернулся в Токио? Тебя ведь тоже более полугода носило по миру.

Нефрит взъерошил волосы.

- А я устал, мадемуазель Мицуно. Теперь, я полагаю, ты опять станешь собой?

Она кивнула. Думать об этом было очень горько. Такси подъехало к часовне Хикава. Таксист достал багаж Ами. Она грустно посмотрела на Нефрита.

- Спасибо, Неф, что поддержал меня. Я думаю, мы еще где-нибудь встретимся.

- Конечно, Ами. Ты же знаешь – нам всем друг от друга не уйти, как бы далеко мы не бежали.

Ами помахала вслед отъезжающему такси, взяла свои сумки и вошла во двор. Юичиро сидел на крыльце и курил. Его пустой взгляд был нацелен на калитку, и Ами показалось, что он ее не увидел. Она подошла к нему почти вплотную и тихо сказала:

- Юичиро-сан, добрый день.

Мужчина поднял на нее мутные глаза. Он узнал ее далеко не сразу, а когда узнал, изобразил улыбку:

- Ами-сан… Удивительно тебя видеть.

- Где Рей?

Юичиро махнул рукой в сторону храма:

- Где-то возиться с огнем. Иди, может, хоть ты ее успокоишь…

Ами хотела спросить, что произошло, но передумала, и потянула свои сумки в храм. Она несмело приоткрыла дверь в помещение, где горел священный огонь. Рей не медитировала. Она лежала на полу, и смотрела в потолок. Ами тихо ее позвала:

- Рей-сан… Рей…

- Уйди, сколько раз можно повторять…

Ами открыла дверь и вошла.

- Прошу тебя, оставь меня в покое…

Ами села на пол рядом с подругой.

- Рей, вставай. Идем, выпьем где-нибудь по кофе.

Рей изумленно приподнялась, и неподдельно радостно улыбнулась.

- Ами… Надо же – я сегодня о тебе вспоминала.

Брюнетка нежно обняла подругу за плечи. Сколько они не виделись? Месяц, два? Уже больше полугода…

- Ну что ты? – тихо спросила Ами.

- Развожусь с Юичиро. Завтра – наш последний визит в суд.

Ами вздохнула: последнее время не только ее жизнь рушилась – то, что у четырех сенши она превращалась в развалины на глазах, было более чем совпадением.

- Рио умер, - так же тихо сказала Ами.

Рей нахмурила брови.

- Как?

- Разбился на своем Пежо.

Рей покачала головой:

- Потому что мы всё сделали неправильно.

- Знаю, Рей. Я очень этого боюсь, но эта мысль никак не покидает меня. Если бы мы не натворили этих ошибок, Рио был бы жив…

Рей отвела глаза.

- Послушай, Ами, я должна тебе кое-что рассказать. Уж поскольку Рио больше нет, я имею полное право…

Ами насторожилась.

- Дело в том, что твой Рио спал с Нару. Даже после вашей свадьбы.

Брюнетка опять потупила взгляд. Ами чувствовала, как неприятно ей об этом говорить, но долг обязывает. Ами криво усмехнулась:

- Я знаю, Рей, я знаю. Особенно это стало заметно после нашего последнего приезда полгода назад. Когда мы вернулись, он полностью изменил свое отношение ко мне. Я стала для него обузой.

Рей поднялась с пола.

- Ну что ж, Ами Мицуно, завтра, после суда, мы с тобой вместе начнем забывать прошлое. А пока что можем его оплакать. Идем, у меня наверху есть бутылка вермута.

V

Зойсайт, стоя у окна и повернувшись спиной к участникам совещания, читал отчеты и статьи. За его спиной сидели двое лучших журналистов газеты, где он был заместителем главного редактора: Унадзуки Фурухата и Нару Осака. Они ждали его мнения о скандальных репортажах, но он не спешил: его глаза не слушались приказов рассудка, и ему с трудом давался каждый абзац. Девушки невольно заскучали. Зойсайт слышал, как Унадзуки тихо сказала Нару:

- Слышала, наша Ами вернулась?

Нару помедлила с ответом, тяжело вздохнула и, наконец, сказала:

- Да. Угробила Рио и приехала. Даже похоронила его в Париже.

- Как? Она убила собственного мужа?

Зойсайт полностью оторвался от статьи и прислушался. Нару хмыкнула:

- Она любого до могилы доведет! Не говоря уже о таком порядочном человеке, как Рио.

Зойсайт поежился.

- Нару… - тихо сказал он, и шушуканье за спиной резко прекратилось. – Мне кажется, твой репортаж еще нужно доработать… Стиль не выдержан.

Нару закусила губу: как так, ее репортажи еще никогда не отдавали на доработку!

- Конечно, шеф, если Вы так считаете…

В комнате повисла неловкая тишина. Зойсайт продолжал читать, не поворачиваясь. Эта привычка выводила из себя весь его штат, но, тем не менее, все уважали его, как настоящего профессионала. Унадзуки заговорила первой:

- Я слышала, он умер в автокатастрофе?

Ответа опять пришлось ждать долго.

- Да, в катастрофе… - нехотя согласилась Нару. – Вот уже второй месяц, как Ами живет в Токио, припеваючи. Никаких признаков траура, я тебе скажу, не заметила!

- Зато вот ты, почему-то, носишь траур по ее мужу! – съязвила Уназдуки.

- Да тише ты… - зашипела на нее Нару. – Я, все-таки, замуж решила выйти.

- За Юмино? – Унадзуки не удалось скрыть изумление.

- Да, за Юмино, а что?

Зойсайт услышал, как Унадзуки пару раз цокнула языком.

- Нару, скажи мне, почему ты не осталась с Сенджёином? Он ведь был здесь прошлой осенью!

Нару вздохнула. Вздохнула слишком громко, чтобы Зойсайт мог спустить им разговоры на личные темы во время совещания.

- Унадзуки, у тебя что-то есть о Масато Сенджёине?

- Н-нет, шеф, - растеряно пробормотала журналистка.

- В таком случае, вы обе свободны.

- Но шеф…

- Никаких «но, шеф». Я пришлю вам статьи с курьером.

Унадзуки и Нару переглянулись, но промолчали. Зойсайт видел, как закрылась за последней тяжелая дубовая дверь. Он опустился в кресло и откинул голову на спинку. Над ним геометрическими узорами двигался подвесной потолок. А ведь они обе не знают, что Нефрит уже в Токио. Они не знают, что он прилетел вместе с Ами. Ведь если бы они узнали, то обязательно смастерили бы из этого скандал: не успел президент корпорации «Urava Equipment» умереть, как его молодая вдова улетает в Токио с любовником – миллионером Масато Сенджёином! Не они ли – причина смерти Рио Уравы? Зойсайт усмехнулся – нет, он такого не допустит. Не стоит выносить сор из избы – все их отношения должны находиться под грифом «секретно» для него как редактора скандальной газеты. Хотя публика, конечно, падка на всякого рода разборки в богатых и влиятельных семействах…

Зойсайт прищурился: а ведь эта Нару Осака была когда-то влюблена в Нефрита, да и с Уравой, кажись, имела связь… Понятно, почему Ами не носит по нему траура! Ах, Ами… И почему его не было рядом, когда она выходила замуж за Рио? Они возродились на пару месяцев позже, но было уже действительно поздно: Рей уже была женой Юичиро, Минако уже уехала в Голливуд, Макото жила в гражданском браке с каким-то музыкантом, Ами… Их никто не ждал. У сенши не было надежды на то, что они когда-нибудь вернуться. Поэтому они сломали жизнь себе и еще нескольким людям. И все пошло наперекосяк… В дверь постучали. Молоденькая секретарша просунула голову в дверной проем:

- Шеф, к Вам госпожа Айно.

- Проси.

Минако нетвердой походкой прошла в кабинет и села напротив Зойсайта.

- Привет. – Почти добродушно сказала она.

- Привет. – В тон ей ответил Зойсайт.

- Вот я и приехала.

- Я вижу.

Минако потупила взгляд в пол и надолго умолкла. Зойсайт терпеливо ждал – он знал, что Минако не пришла бы к нему без крайней надобности. Уже три дня она была в Токио, и раз решила на четвертый заявиться к нему, на то должна быть веская причина: они не слишком любили друг друга. Наконец Минако изрекла:

- Я боюсь.

Веская причина.

- Чего?

Минако посмотрела ему в глаза:

- Боюсь, что все эти сказки о судьбе – правда.

- А тебя разве не вдохновил пример Усаги и Мамору?

Блондинка покачала головой:

- Если бы мне нужен был сарказм, обратилась бы к Рей. Она хотя бы не вызывает ощущения неловкости.

Зойсайт пожал плечами:

- Минако-сан, что ты хочешь от меня услышать? Что все это – ложь? Прости, но я не могу дать тебе такого однозначного ответа.

- В таком случае, - сказала Минако, вновь опустив взгляд себе на колени, - я бы попросила тебя и твоих друзей не вмешиваться больше в нашу жизнь.

На долгих пару минут воцарилось молчание. Минако явно чувствовала себя неловко. Зойсайт тяжело вздохнул:

- Приведи пример, как мы за этот год вмешивались в вашу жизнь. Не Кунсайт виновен в том, что твоя карьера провалилась, не Нефрит спровоцировал выкидыш Макото Кино, не с Джедайтом изменял Рей ее супруг, и я, в конце концов, не убивал Рио Ураву. В чем ты нас обвиняешь?

Минако все так же растерянно рассматривала свои руки. Ответа не было. Ответ где-то растворился.

- Хватило того, что вы здесь, в Токио. Хватило вашего возрождения, чтобы сломать нашу жизнь. Пускай это и жестоко звучит.

Зойсайт ухмыльнулся:

- Да, Минако-сан, это звучит жестоко. Но тебе не в чем нас упрекать. Считай, у вас – полоса невезения. Хотя все зависит от того, как на все посмотреть… - Зойсайт замялся. – Ты не думала, что все это – к лучшему?

Минако вскочила со стула, как ошпаренная, и бросила в Зойсайта гневный взгляд:

- Ты – истинный демон! Никакие реинкарнации тебя не очистят!

Зойсайт слышал, как задребезжали окна, почувствовав силу, с которой Минако захлопнула дверь его кабинета. Он покачал головой:

- Минако-Минако… Я понимаю, как тебе больно, но ты не права…

VI

Ами почувствовала, как первая прохладная струйка дождя, скатившись по волосам, пробежала по ее щеке. Весеннее небо затянуло тучами, поднялся сильный, но теплый ветер – первая в этом году гроза готова была разлиться по Токио. Люди, кутаясь в воротники плащей и курток, спешили к зданию, поскорее возвращаясь на рабочее место с обеденного перерыва – никому не хотелось попасть под грозу. Ами, вычитав сегодня все свои лекции, шла не спеша, полностью готовая отдаться во власть стихии, стать в самом ее центре, промокнуть до нитки, до самой души, почувствовать, наконец-то, после стольких месяцев прагматизма и реальности, что она была когда-то бессменной принцессой дождя. Тяжелые капли падали на волосы и катились по лицу, по легкой льняной ветровке, оставляя на ней темные влажные следы. Ами медленно шла через парк. Ветер крепчал, то разбрасывал синие волосы в разные стороны, то собирал их в единственный вихрь, создавая движимые скульптуры, как в пустыне буря поднимает песок и лепит из него сюжеты. Впервые за последние месяцы Ами откровенно наслаждалась. Ей казалось, что достаточно ей поднять руку, как ветер уляжется, и тучи раскроют ласковое солнце, ровно как ей достаточно просто кивнуть головой, чтобы дождевой воды в Токио налило по колени.

А потом – сделать огромный нетающий каток, подарить Рей, Мине и Мако коньки, и целые дни проводить, ловя на лету солнечные поцелуи и снежинки из-под коньков, бездушно забыв обо всех горестях, подаренных судьбой. Ами невольно улыбнулась: она представила, как на скорости ветра переплетаются волосы Рей и Минако, как делает сложные фигуры Мако, и толпы восторженных зрителей плещут в ладони, как возвращаются из Нью-Йорка Мамору с Усаги и тоже становятся на коньки, и Усаги, поддерживаемая с одной стороны Миной, и ею – с другой, пытается делать первые шаги на льду… В гладкой холодной поверхности отражаются их счастливые лица, им улыбается увековеченная под прозрачным льдом весенняя трава, которая едва пробилась из-под зернистого асфальта... Ами шла, вовсе не замечая, как дождь, обнимая ее за плечи, превращал ее саму в скульптуру, в свое творение – так, как дождь был творением Ами, так и она была наибольшим шедевром дождя. Она летела ему навстречу, почти поднимаясь к тяжелым тучам, почти касаясь их влажной поверхности ладонями, почти умывая усталое лицо их светлой благородной энергией, пока внезапно, в один короткий, шокирующий миг не наткнулась на нечто, опустившее Ами на землю и прекратившее для нее дождь. До ужаса и судорог сердца знакомый запах, почти что запах ее постельного белья, почти что запах ее волос, с которым она просыпалась и засыпала, волной накрыл ее тело, и она, неспособная сопротивляться, покорно подалась вперед, навстречу остановившему ее материальному образу, готовая прильнуть к нему всем телом, чтобы восполнить потери самых сокровенных чувств, без которых она жила тысячи лет. И она открыла глаза.

Вот уже больше года мисс Мицуно, в недавнем прошлом – мадам Урава, избегала этой встречи, боялась даже думать о том, что случиться, если, несмотря на ее ухищрения, несмотря на все ее страхи, вот так вот внезапно она столкнется один на один с Зойсайтом. Со времен возрождения лордов она ни разу его не видела. Она десятыми дорогами обходила кафедру истории древнего мира, на которой – вот совпаденьице, правда? – работал Кунсайт, и лорды частенько туда заглядывали (будь ей четырнадцать лет, и делай она первые шаги в сейлор-искусстве, она обязательно подумала бы, что там находиться их военный штаб). Она купила квартиру подальше от офиса газеты, в которой он работал, она отказывалась от приглашений Нефрита на общие вечеринки, когда еще жив был Рио. Она старательно, шаг за шагом, вычеркивала его серебряный образ из своего сознания, и это ей практически удалось, но выбросить его из своего внутреннего мира чувств она была не властна. Поэтому, убеждая себя, что здесь уже все давным-давно потеряно, все-таки очень боялась такого вот столкновения на перекрестке далекого прошлого и призрачного будущего. Но сейчас, с ужасом глядя в его блестящие глаза цвета зеленого чая, Ами даже не вспомнила о боязни за приличия. Она оцепенела от осознания своего бессознательного порыва дополнить его телом и душой себя – ту себя, которую в кровопролитной битве за свободу отобрала Металлия, и которую, увы, не смогла вернуть Серенити, возродив их. Сила этого порыва была стократ больше силы чувств, которые Ами познала в этой жизни, вместе взятых. На ее памяти не было ничего такого панически ужасного и одновременно трепетно-сладкого. И уже не рассудок, а ледяной страх сковывал ее тело, иначе она, неподвластная своей воле, бросилась бы ему на грудь и согрела холодные руки в его теплых мягких волосах.

Не в силах пошевелиться, Ами стояла, а дождь, быстро превращаясь в гигантский водопад, подобно высокой морской волне накрывал ее с головой. Прошло несколько бесконечных мгновений, пока Зойсайт раскрыл над ее головой огромный зеленый зонт.

- Ами-сан, мне кажется, Вам не стоит рисковать своим здоровьем. Это еще не летний дождь.

Ами медленно опустила глаза под ноги: чистые дождевые потоки струились, бежали к дороге, ударялись об их ноги, рассыпались на сотни водных искр, сплетались в новые косы и летели дальше. Он взял ее под руку, и они медленно направились вглубь парка. Чувствуя манящую близость его тела, Ами шла, всеми силами пытаясь заставить свое тело не прижаться сейчас к его плечу, она напрягала свои мышцы в противостоянии чему-то сильному и неведомому, чему-то, воскрешавшему ее память о чувствах, испытанных когда-то давно, о чувствах, спрятавшихся на самом дне ее существа, о чувствах настоящей сильной женщины – не той обремененной замужеством девушки, которой она была до недавнего времени. Женщины, способной вершить людские судьбы и в одиночку справляться с чужими демонами, своими поступками и людской молвой, женщины, наделенной великой силой, которую отобрала смерть, и потеряло где-то в коридорах истории возрождение. И сейчас, когда вернулись чувства, медленно возвращалась сила. Но Ами, собрав в кулак силу воли и силу разума, высвободила руку и остановилась: как бы не было близко зеркало судьбы, даже перед ним нельзя забывать о человеческом – несмотря на то, что ты, по сути, и не совсем человек. И даже тот факт, что ты и твоя единственная любовь скрыты от мира дождем, тебя не оправдает.

- Простите меня, Ами-сан, - сделав поклон головой, сказал Зойсайт. – Я должен был встретить Вас раньше.

Ами покачала головой:

- Вы мне ничего не должны. Время забрало наши долги.

Зойсайт, несколько обескураженный ее холодным тоном, пожал плечами:

- Вы думаете, что сможете уверить меня в своем равнодушии, моя леди? Вы чувствуете все еще тоньше, чем я.

Зойсайт сложил зонт – в нем уже не было никакого смысла. Льняная куртка прилипла к телу Ами, резко очертив гибкие контуры ее фигуры, сняв с нее воздушный покров непроницаемости: Зойсайту казалось, будто он видит, как в ее груди бьется сердце. Глотая накатившие слезы – благо, они сливаются с дождем! – Ами тихо прошептала:

- Зой, не повторяйся больше в моей судьбе… Здесь и сейчас нет места фантазиям и грезам. Меня поработили, и я уже не твоя принцесса, отдающая тебе все, без остатка… Жизнь, которой я живу, заплатила за меня слишком большую цену, чтобы отпустить. Мы с тобой нищие перед ее лицом. Прошу тебя, Зой, иди… И я уйду. Прощай.

Последний раз утопив синий взгляд в зеленом море его глаз, Ами развернулась и побежала к выходу из парка. От ее ног разлетались высокие брызги и падали в траву. Она поскальзывалась, но удерживалась на ногах, и бежала дальше. В ее тело все глубже и глубже проникал холод – как будто дождевая вода на ее теле превращается в ледяную корку, из-под которой уже вряд ли когда-нибудь вырвутся чувства.

Он догнал ее у самого входа в парк: схватил за руку и с силой притянул к себе. Ледяная кора поддалась страстному жару его тела и мучительно сладко растаяла. Бегущая по их телам вода размыла все приличия и миражи реальности, она закипала, оказавшись зажатой между его горячим телом под мокрой рубашкой и слоями ее испачканной промокшей одежды.

- Ты не сможешь от меня убежать… никогда… - прошептал он ей на ухо, и Ами, расслабив все свои чувства, отдалась его сильным объятиям.

Хрустальная конструкция рассудка с громким звоном разбилась об эмоции. Ни сил, ни желания сопротивляться этому дикому соблазну у Ами больше не было.

С трудом добравшись до ее квартиры, закрыв на все возможные замки входную дверь, они, мокрые и пылающие чем-то значительно большим, чем просто страсть, упали на безжизненно-сухую постель, каждым движением пальцев наполняя ее жизнью. Тысячу лет Ами не чувствовала лукавого, мягкого прикосновения его губ, тысячу лет ее кожа не сливалась с его кожей, тысячу лет их пальцы не переплетались, как виноградные лозы, наполняя их дикой томительной энергией. Его губы собирали с ее шелковой кожи капли дождя, в то время как его волосы оставляли на ее теле новые мокрые дорожки. Ами помогла ему снять прилипшую к телу рубашку, и нежно провела пальцами по его обнаженному торсу, достойному составить конкуренцию скульптурам античных богов и героев. Осторожно, как будто снимая льющийся шелк с ювелирного шедевра, Зойсайт освобождал ее тело от пут одежды. С каждым новым движением, с каждым стоном и вздохом, ее жизнь наполнялась смыслом, которого ждала тысячу лет – единственным возможным для нее смыслом. На прикроватном столике стояла фотография Рио. Самозабвенно, пылая первозданным счастьем, отдавшись ласкам и любви Зойсайта, Ами лишь раз бросила взгляд на снимок: прости, Рио, но ты не имел права обладать мной… Ты украл это право у единственного моего короля, и только он, этот безжалостный демон и самый верный из бессмертных, может обладать мной, только ему дано право любить меня и умирать за меня, ты пытался украсть его у меня, но наша любовь освящена силой, о которой тебе было бы страшно и думать… Он – мой повелитель, и я – его госпожа, и никакие уклады не разрушат наш священный союз.

VII

Сидя на кровати, Ами смотрела в окно. Гроза ушла за город, обнажив голое солнце, спустившее свои корни-лучи до самой земли. Несколько из них пытались проникнуть сквозь плотные задернутые шторы, и оставляли на темном полу пару узких светлых нитей.

Раздался громкий звонок, но Ами не спешила открывать. Ей было прекрасно известно, что если это кто-то из девочек – ее, увидев спящего рядом Зоя, обвинят в предательстве общей идеи неимения с лордами ничего общего, а если кто-то из других знакомых – ее сочтут бесчувственной, аморальной, распущенной годом жизни в Париже богатой и неблагодарной девицей. Ни того, ни другого ей не хотелось. Но визитер был настойчив. Не надевая даже халата, Ами на цыпочках подошла к двери и взглянула на пришедшего через встроенную видеокамеру. Нару? Ну уж нет – ее здесь точно не будет. Ами вернулась в кровать и легла, укрывшись еще теплым одеялом. Через минуту звонки, полетав пустыми комнатами, прекратились. Зой спал крепко и
умиротворенно, как ребенок, но Ами не могла знать, что за всю жизнь в Токио это был его первый крепкий сон.

Даже не превращаясь в Сейлор Меркури, Ами чувствовала, как у нее внутри разрасталась новая, или, скорее, старая, древняя сила – сила, которую забрала Металлия. Теперь Ами отчетливо понимала, в чем было самое большое коварство плана Металлии в Серебряном Тысячелетии – отнять их силу. А ведь юная Серенити никогда не была сильнее своих защитников, иначе ее никто бы не защищал: представительница верховной династии – это да, но сенши планет обладали гораздо большей мощью, чем она. А все потому, что эта сила была порождением любви и Солнца, а не Луны, порождением вечности и света: Металлия просто могла убить лордов, но тогда силы у сенши не убавилось бы, нет. Поэтому Металлия, не зная иного способа убить любовь, наполнила генералов собственной тьмой – любовь была стерта, она исчезла, она спряталась, и вместе с ней ушло могущество тех, кто был связан с лордами не только обрядом помолвки. А у Серенити, как ни крути, остался Эндимион – в обличии Такседо Маска. Ами ухмыльнулась: да, аутерам, не имевшим подобной любви, не имевшим подобной связи с чьей-то субстанцией, может теперь казаться, что они всегда были сильнее. Но это не так. Это ложь. Когда возвращаются воспоминания прошлой жизни, понимаешь, что сейчас ты живешь в искаженной реальности: одна из огненных атак Сейлор Марс легко справлялась одновременно с атаками Нептун и Уран, и тем тяжелее было нам осознавать в финальной битве свою слабость. Аутеры не явились спасать принцессу – они знали, что мы справимся с любым нашествием, они ни на миг не сомневались в нас, поэтому не сочли нужным марать руки. Когда все прояснилось, было уже поздно…

Ами накинула халат и прошла в кухню. Спасибо королеве Селене, которой удалось стереть память у них и аутеров о том раскладе, который тогда, казалось, было не вернуть… Лорды погибли, и иннеры навсегда должны были остаться почти беззащитными против сильной магии, но по какому-то странному совпадению или не совпадению, генералы возродились, они очистились от остатков мертвой Металлии, с таким трудом убитой принцессой… И теперь к Ами возвращалась память – все идет по солнечному кругу, она первой из сенши начинает каждый круг, вот и сейчас будущее окунуло ее снова в объятия Зойсайта, и ей было доподлинно известно, что принцесса Меркурия возродилась в ней. Все-таки, думала Ами, мироздание не стоит без любви и ломаного гроша. Ее сознание заполняли картины прошлого. Она отчетливо помнила, как однажды вдвоем с Сейлор Венерой они разгромили войска
какого-то короля-завоевателя, позарившегося на Лунное королевство – они тогда просто учились боевому искусству. Мягкая ностальгическая улыбка застыла на ее лице, но тут же сменилась выражением тревоги – Минако не должна сопротивляться тому, что непременно их настигнет, от этого никуда не уйти – прав был, в конце концов, Нефрит. Выходит – они с Рей угадали? Выходит, Рио умер, чтобы она вернула назад свою истинную силу и свою истинную любовь?

Ами вздрогнула – еще один звонок в дверь. Когда она подошла к двери, Зойсайт стоял у дверей в спальню, облокотившись на наличник – обмотанный простыней, с непричесанными, выбившимися из хвоста волосами, без своей обычной надменно-иронической ухмылки, он просто счастливо улыбался.

- Это опять Нару Осака, - тихо сказал он. – Она считает, что имеет полное право заявить тебе о своих отношениях с Рио, и потребовать вернуть ей подарки, которые она покупала ему на День рождения и Рождество. Помнишь их?

Ами невольно кивнула. Подарки? Или Вы хотели бы похоронить мужа на родине? Зойсайт подошел совсем близко и прижал ее к обнаженной груди. Ами закрыла глаза – у нее чудовищно болела голова, разрываясь воспоминаниями. Зойсайт положил ладонь на ее синие волосы и погладил ее по голове:

- Мы справимся, принцесса Меркурия. Мы справимся, как справлялись в наши самые тяжелые дни…

VIII

Минако гнала кабриолет на предельной скорости. Завязанные ярко-розовым платком волосы летели вместе с ветром, на глазах не успевали высыхать слезы. Рядом, сосредоточенно всматриваясь в дорогу перед собой, сидела хмурая Мако. Сзади, притихшие от осознания своей вины, но не сумевшие скрыть счастье в глазах, сидели Ами и Рей. Волосы Рей были аккуратно уложены, поэтому ее было тяжело узнать. Чемоданы в багажнике, купальники и кредитные карточки, солнечные очки и цветные косынки – девушки направлялись к морю. Правда, настроение было у них не отпускное, да и любой, знающий их истории, осудил бы и упрекнул. Ни одна из них не имела права на отдых и развлечения. Минако, самый стойкий сторонник жизни отдельно от лордов, была в бешенстве, когда Ами и Рей рассказали подругам обо всем. Рассказали не так о любви, не так о страсти, как о качественно новой силе и качественно новых воспоминаниях. Но Минако не помнила битвы с объединенными войсками соседних Звездных систем, которую они выиграли вместе с аутерами, и где именно Сейлор Венера была главнокомандующей. Она не хотела в это верить до тех пор, пока Рей, превратившись в Сейлор Марс, не продемонстрировала ей новые возможности. Но даже после этого Минако не одобрила их поступки. Макото, навидавшаяся больше всех несчастий, спокойно молчала – она просто не верила, что после всего пережитого может прожить нормальную жизнь, а подумать, что все ее горе было лишь для того, чтобы отдать ее Нефриту, она не могла. Это было слишком жестоко. Поэтому ни Ами, ни Рей никто не слушал: а они постоянно твердили, что если не пойти на это сейчас, то кто знает, сколько еще жизней поломает судьба? Впрочем, обе они были уверены, что как только их подруги останутся один на один со своими лордами, они все поймут, и забудут обо всех своих словах – именно так случилось с ними самими. Поэтому, чтобы разрядить обстановку, девушки выбрались в отпуск: собрали чемоданы, одолжили кабриолет Усаги (он ей в Нью-Йорке все равно не нужен) и поехали к морю.
Они остановились в небольшом отеле средней руки, взяли номера с видом на море, и занимались разгрузкой чемоданов. Минако, в уверенности, что им необходимо забыть лордов, забыть все, что было между последней встречей со Старлайтс и этой поездкой, набрала уйму нарядов и косметики, отчаянно собираясь закрутить роман с каким-нибудь загорелым иностранцем. Макото не разделяла ее стремлений: ей нужен был прежде всего душевный комфорт и покой. И тем более идеи соблазнения не поддерживали Рей и Ами, которые не могли ни на миг забыть о двух лицах демонически прекрасной наружности, ставших смыслом их долгого бесчувственного существования.

Поставив кабриолет в гараж, Минако вышла на дорогу и огляделась. За тихой пустынной дорогой начинался узенький парк, за которым стояли ряды маленьких аккуратных домиков. Солнце тут же ударило Минако в спину жаром своего тепла, и она, как кошка, лениво потянулась – наконец-то ей казалось, что ничего ее больше не гложет. Но это ощущение было обманом: Мина поняла это, когда к магазину неподалеку от отеля подъехала красная «Феррари». С замиранием сердца она наблюдала, как, распахнув заднюю дверцу, из авто выходит Джедайт, оглядывается вокруг, достает из рюкзака кошелек, и уже намеревается захлопнуть дверь, когда пристальный взгляд Минако приковывает его к ее силуэту. Мина нахмурилась: неужели Ами или Рей проболтались, и теперь эта шайка за ними шпионит? Но она тут же отогнала эту мысль: в конце концов, это – демоны, и они могут читать их мысли. Дверца переднего сидения открылась, оттуда вылез Зойсайт, и удивленно на нее посмотрел. С места водителя поднялся Нефрит, и, приняв позу радушия,
захлопнув за собой дверь. Последним из «Феррари» показался Кунсайт. Долго не думая, он направился к Минако твердым уверенным шагом (впрочем, от него тяжело было ожидать нетвердого и неуверенного шага). Минако похолодела. С большим трудом подавив в себе желание отступать назад по мере приближения Кунсайта, она гордо застыла – нет, будь что будет, но как минимум своей гордости и чести она не изменит никогда, пусть даже с Кунсайтом.

- Госпожа Айно? Рад тебя видеть, - начал он.

Минако кивнула и сделала максимально независимое лицо. Но что-то медленно начинало на нее наползать из каких-то темных углов ее сознания, что-то начало окутывать ее дымкой сомнения, но она так и не успела понять – что, так как к ним присоединился Нефрит.

- Мина, привет! – он радушно, без всяких церемоний потряс ее за руку. – Какими судьбами?

Минако обрела дар речи, попутно поблагодарив Нефрита за столь уместное вмешательство.

- Я в отпуске, - коротко сказала она, решив, что лордам незачем знать об остальных девочках.

- В отпуске? – переспросил Нефрит. – Прекрасно! Мы тоже. Мы едем южнее, заехали сюда продуктов на дорогу подкупить. Но теперь, возможно, останемся здесь хотя бы на вечер, чтобы составить тебе компанию за ужином.

Минако заметила, как Кунсайт бросает на Нефрита рассерженные взгляды, и про себя ухмыльнулась. Один: ноль в ее пользу. И все бы ничего, если бы на каменной дорожке из-за гаража не показалась Рей. Она остановилась и хотела уже сделать вид, что она их не видит, но Рей обычно не делала глупых поступков, поэтому, скрипя сердце и одновременно скрипя зубами, она подошла к говорившим. То, что среди них есть Джед, было фактом. Джед, только завидев Рей, кинулся к ней, вопреки всяким приличиям и психологическим войнам сенши и лордов обнял ее, поднял на руки и закружил. Минако обалдело взирала на эту картину, и сомнения в ней росли с каждой секундой: все-таки, счастье здесь было налицо. Опять ее спас Нефрит, старательно прячущий волнения за маской веселья:

- А вы что, все вместе?

Смысла отрицать это не было.

- Да, вместе.

Несмотря на то, что логически должен был быть счастливый конец, Минако была тревожной. Да, они прекрасно провели вечер, и ей показалось, будто Мако и Нефрит более чем нашли общий язык. Но вечерний разговор с Ами не давал ей покоя: Ами сказала, что сила еще никогда не давалась просто так, что появление новых возможностей означает новое противостояние, иначе теряет смысл возрождение лордов именно теперь – ведь зачем возвращать прошлое, которое не имеет шанса стать будущим? А в этом мире жить с генералами было бы очень тяжело и очень неправильно. Хотя все и могло оказаться чистой случайностью… - закончила Ами, но Мина по ее тону определила, что вряд ли.

IX

Зойсайт лежал на горячем песке и улыбался своим мыслям. Мысли были разные, но все они, так или иначе, касались принцессы Меркурия, Серебряного Тысячелетия и сумрачного Хрустального Токио. Рядом с ним лежал Нефрит, укрывши голову свежим номером какого-то журнала о тайнах шоу-бизнеса. Джедайт с Ами делали какой-то бесконечно длинный заплыв, и уже более получаса, как их потеряли из виду, но Зойсайт прекрасно знал, что с ней все в полном порядке, иначе он почувствовал бы что-то недоброе. Кунсайт, Минако, Рей и Макото играли в пляжный волейбол вместе с толпой соседей по пляжу. И, вообще, пляж был густонаселен.

Ами плыла медленно и спокойно, не расходуя лишних сил, как будто вода сама несла ее, и ей не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы плыть. Джедайт плыл несколько в стороне – каждый наслаждался своими мыслями, говорить во время долгих рейдов по воде никто не хотел, чтобы не сбиваться с дыхания. Ами думала о Париже. О надменной Эйфелевой башне и корпорации Рио, которой она должна бы, по закону, управлять. Но свой пакет акций, унаследованный от мужа, она на День рождения подарила самому младшему в семействе Урава – его племяннику, которому исполнилось всего четыре. Со своим братом Рио не общался пару лет, и все из-за компании: общий бизнес ломает семью. Так и не помирившись с семейством брата,
хотя сам он и был зачинщиком ссоры, Рио умер. Ами же была более чем уверена, что корпорация Рио ей не нужна, и что лучше хорошей компании остаться в руках фамилии Урава. Все были растроганы таким жестом юной вдовы Урава, многие называли это большой глупостью – отказаться от такого состояния, но Ами уже было все равно… Или Вы хотели бы похоронить мужа на родине? Да. Теперь она окончательно похоронила мужа. Теплая вода нежила ее тело, ее мысли перетекали к Зойсайту – о чем бы не думала, и что бы не делала. Зой, ты был прав – Минако не выдержала, и не смогла противостоять силе судьбы, да и, в конечном счете, хотела ли? Нет, сенши не хотели противостоять возрождению. Настоящему возрождению. Ами улыбнулась – все идет своим чередом, и в ближайшее время так или иначе им придется доказать, что они этого достойны, что они не ослабли и не сломались…

X

Из пепла и пыли возрождается зло. Из золота и драгоценных камней. Так, как возродилась Берилл, несущая в себе остатки Металлии. Возродилась, и сразу же осознала это. Ей нечего было ждать, у нее не было выбора, кроме как одной опять противостоять миру. Но сегодня она была сильнее, и Сейлор Мун не сможет встать на ее дороге. Берилл возвела руки к небу, и в ее ладонях появился Шар Тьмы. Все равно, откуда начинать крушение – вся планета погибнет в считанные минуты. Берилл, прижав ладони к Шару Тьмы, возносилась в небо. От нее расходились по воздуху темные энергетические волны, она звонко смеялась, наблюдая, как в изнеможении падают толпы людей, теряя жизненные силы. Вот и все – теперь, возродившись в сути самой Металлии, она уничтожит эту планету, она уничтожит Луну и всю Систему, от которой понесла поражение дважды. Стоя в самом центре темного вихря, Берилл наслаждалась своим могуществом – сейлоры во главе со своей принцессой теперь не в силах помешать ей, она сможет убить их, не напрягая сил и не прибегая к помощи Шара Тьмы. Попытки остановить ее – тщетны. Она поумнела – теперь ей не нужен Эндимион, она свободна от земных привязанностьей. Берилл уже не видела ни города, ни океана – она стояла в темном тумане, упиваясь собственной властью.

Внезапно по правую руку она увидела свет. Свет?! Что происходит – ее Абсолютная Тьма не может допустить проникновение света! Берилл вгляделась в светлое пятно, и увидела прямо перед собой силуэты двух девушек, на них не было одежды – лишь развевающиеся на ветру широкие ленты ткани, непонятным образом держась на их телах, огибали идеальные фигуры. У первой были синие волосы и синий покров, вторая была блондинкой, завернутой в желтый шелк. Первая спокойно, но твердо заговорила:

- Имя нам – Созидание.

- Мы – первое начало Вселенной, - гордо вскинув голову, подхватила вторая.

- Мы вершим праведный суд именем Мудрости, - продолжила первая.

- И Любви, - закончила вторая.

Берилл презрительно хмыкнула:

- Несчастные! Вы пытаетесь противостоять Абсолютному Злу! Я сейчас же убью вас, от вас не останется и следа!

По левую руку от Берилл возник еще один очаг света, и оттуда вышла брюнетка в красной ткани и шатенка в зеленой.

- Имя нам – Разрушение, - сказала брюнетка, смерив Берилл тяжелым взглядом.

- Мы – второе начало Вселенной, - бесстрастно сказала шатенка.

- Мы вершим праведный суд во имя Войны, - заявила брюнетка.

- И Власти, - поддержала ее шатенка.

И тут Берилл вспомнила. Она не могла поверить, ведь Металлия каким-то образом отобрала у них силу, разрушая Лунное королевство! Но это не было иллюзией. Перед ней действительно стояло Солнечное Воинство. Берилл, как заколдованная, наблюдала, как тканевые ленты превращаются в сейлор-фуку, как в волосах четырех девушек возникают диадемы. Но нет! Раз Металлия поборола их, Берилл тоже способна это сделать! Сконцентрировав на обеих руках сферы темной энергии, Берилл со всей силой отправила их в стороны, где стояли сенши. Меркури и Марс одновременно выставили защитные щиты, впитавшие энергетические сферы, как губка. Берилл, взлетев над сенши, начала образовывать новую субстанцию Абсолютного Зла.

В руках у Венеры появился арбалет. Она крутнулась на каблуках, и громко крикнула:

- Пусть стрелой моей будет Вечный Свет Любви!

Искрящийся световой луч вырвался из арбалета, подобно стреле, пронзив летящую темную энергию, тут же рассыпавшуюся на мелкие черные осколки. Берилл выходила из себя: как они посмели стать на пути у самого Зла!

- Великая Тьма, призываю тебя!

Берилл вознесла руки кверху, образовав черное облако, которое молниеносно разрасталось, и из него внезапно хлынул дождь. Капли темной энергии обжигали обнаженные руки сенши, оставляли на фуку выжженные следы. В руках Марс вспыхнул яркий огонь и возник меч. Подняв его над головой, занесши его для удара, она воскликнула:

- Пусть острием моим станет Вечный Огонь Разрушения!

Озарив пространство взрывом света, темное облако пронзил огненный столб: тьма мгновенно растаяла, не выдержав мощного потока огня. Вспыхнув от негодования, Берилл сжала Шар Тьмы в руках, и он разлетелся на мелкие осколки: самая суть Абсолютного Зла выползала из заточения.

- Не будет вам пощады! – крикнула Берилл, и залилась диким хохотом.

Юпитер подняла руки над головой, и, сияя зеленым огнем, в ее руках появились две кривые сабли. Скрестив их перед собой, она торжественно произнесла:

- Пусть лезвиями моими станут Вечные Молнии Справедливости!

Шаровые молнии, рассекая тьму, понеслись к Берилл, которую окружала чернота, выползающая из шара. Окружив ее кольцом, они одновременно сошлись на ней эпицентром. Берилл взвыла от боли и упала на колени. Молнии нейтрализовали часть темной энергии, но далеко не всю ее.
В руке у Меркури появилось изящное длинное копье с острым древком на конце. Взмахнув им, она крикнула:

- Пусть копьем моим станет Вечный Лед Мироздания!

Синяя сфера, сопровождаемая белыми искрами, полетела в Берилл: темня энергия на миг замерла, и начала покрываться белой-белой ледяной коркой, пока не рассыпалась на белые льдинки. Берилл видела, как сенши окружили ее с четырех сторон: Меркури с севера, Марс – с юга, Венера – с востока, и Юпитер – с запада. Оружия больше не было в их руках. Берилл пыталась воззвать к Тьме, но тьма, заточенная в лед, безмолвно лежала в ее ногах. Сенши вместе вскинули руки и по очереди крикнули:

- Мудростью Мировой Воды…

- Пламенем Небесного Костра…

- Светлой Любовью Вселенной…

- Жизнью Верховного Грома…

- В бой!

Четыре энергетических луча пронзили тело Берилл насквозь. Мощный взрыв, устроенный энергиями противоположной природы – Водой и Огнем – поглотил остатки льдин Абсолютного Зла.

Но Берилл еще была жива. Марс подняла меч, чтобы окончательно расправиться с королевой, но Меркури остановила ее.

- Если ты ее убьешь, она возродится.

В руке Меркури опять засияло копье, она подошла к Берилл, нацелила на нее древко, и громко произнесла:

- Силой, данной мне Льдами Вселенной, дарую тебе Вечный Сон!

Копье легонько прикоснулось к Берилл, и сенши вмиг увидели ее в такой же глыбе, в какой был когда-то Джедайт.

- Но ведь он возродился… - засомневалась Венера.

Меркури кивнула:

- Марс, теперь разбей эту глыбу.

Тяжелый меч расколол ледяной гроб на две половины. Сенши с удивлением посмотрели на Меркури.

- Правую часть уничтожаем мы, левую – вы.

Венера и Меркури подошли к правой части и приложили к ней с двух сторон ладони, впитывая в себя энергию созидания, которую несла глыба. Из второй половины Марс и Юпитер выкачали энергию разрушения. От Берилл не стало и следу – никаких камешков, выпадающих после смерти демонов, не было.

XI

Ами, сидя на теплом полу в кольце ног Зойсайта, смотрела на экран телевизора. Лучший репортаж о чудовищном урагане, пронесшемся над Тихим океаном, принадлежал Нару Осаке. Это было единственное в их жизни, напоминавшее о Рио: подарки Нару и его фотографии были отосланы его брату в Париж. Там, конечно, удивились, почему это память Рио не чтит его любимая супруга, но, вспомнив ее благодетель, не решились о чем-то спрашивать.

- Зой… - тихо позвала Ами.

- Да?

Она откинула голову ему на грудь и посмотрела в потолок.

- Я боюсь за Усаги. Ведь если она все вспомнит… Это полностью нарушит ее жизненный уклад…

Зойсайт обнял ее крепче и прижал к себе.

- Если она вспомнит об этом, то забудет о чем-то другом.

Ами покачала головой:

- Нет, Зой, не забудет. Я надеюсь, память вернет ей чистую мудрость ее матери…

- Вернет, не переживай.

Сиреневые сумерки крались по городу и уже подходили к ее окну. Зойсайт, несмотря на все последние события, лишь изредка приходил к ней – он понимал, как важно ей уберечь себя от сплетен и молвы.

- Ты прав, - сказала Ами, подумав. – Если к Усаги вернется память, то обязательно с мудростью – ведь юная принцесса все понимала…

- Не сомневайся.

Зойсайт взъерошил ее волосы. Ами, повернувшись к нему, прислонилась щекой к его свежей рубашке и вдохнула пьянящий запах его тела. Она была уверена, что они на верном пути – что бы дальше не решила судьба, жить им в этом мире или в другом – это лишь декорации. Декорации к тому, что будет пронесено – пусть даже нелегально – на любую сцену: любовь и дружба – суть каждого сейлор-воина.

XII

Усаги смотрела на океан и тихо плакала. Она боялась, что девочки не выдержат, что они не выиграют эту битву без нее. Она молилась и повторяла тысячи раз, что она с ними, что она на берегу того же океана, что они по-прежнему вместе… Когда ураган улегся, Усаги заплакала еще горше. Она больше всего боялась, что теперь, когда она стала практически бессильной, о ней забудут, даже как о принцессе. Мамору привез ее в Лос-Анджелес и оставил одну – у него срочные дела где-то в Европе… Совсем одна – без принца, без подруг, без прошлого и будущего. Чего теперь она стоит? Зачем теперь она кому-то нужна – плаксивая, вредная, капризная, недалекая… Усаги гордо подняла голову: в конце-то концов, Серенити, ты же – королева! Разве годится даже думать о таком? Как бы ни повернулась судьба, у тебя хватит силы на все!

Только сейчас она заметила, что ее мобилка разрывается. Мамору! Схватив телефон, она услышала недовольный голос Рей:

- Эй, принцесса, ты спишь, что ли? Уже чуть ли не час трезвоню!

Усаги села на диван, не в силах что-то сказать.

- Чего ты молчишь-то, а? – раздражалась Рей, но Усаги было приятней всего слышать этот праведный гнев.

- Рей, - тихо сказала она, - я вас очень-очень люблю…

Рей на миг умолкла, а потом серьезно-серьезно сказала:

- Мы тоже любим тебя, Усаги. Очень-очень.

Конец