Мы вышли

Автор: Lisidze

Герои: Кунсайт, Минако, Серенити

Заказ: SV_Minoria

Пейринг: Кунсайт/Минако

Рейтинг: G

Жанр: drama, romance

Размер: мини, закончен

Предупреждения: полнейшее АУ

От автора: Альтернативная история. Как бы могло быть, если бы Минако согласилась забыть о долге и сбежала бы с Кунсайтом в середине "Истории настоящего времени".

Дисклеймер: все герои принадлежат Наоко Такеучи.

*** *** *** *** *** *** *** *** ***

Я сижу на диване, закинув ноги на кофейный столик, и пялюсь в телевизор. Новости, хотя я люблю больше мультфильмы. Но пока мы в Токио, я буду смотреть только новости. Мои ноги затекли, но, тем не менее, я продолжаю сидеть, не меняя позы. Я уже привык.  За те пять лет, что мы вместе, Минако часто заставляла меня ждать. Из-за неё мы всегда и везде опаздываем. Думается, даже на нашу свадьбу она не явится вовремя. Сейчас, пока я смотрю новости, она спешно одевается, примеряя по ходу десятки платьев, подкрашивает губы и ресницы, проводит щёткой по волосам в тысячный раз. Но мне не сложно ждать её, как я уже говорил, я привык.

Из спальни слышится отчаянный визг, а затем хлопок, будто от разбитого стекла. Но я продолжаю сидеть. Мина не любит, когда я мешаю ей прихорашиваться – это я уже успел усвоить. Сегодня она собирается дольше обычного. Но и повод для того особый – сегодня мы идём на ужин к родителям Минако. Она не видела их пять лет, с того самого дня, как сбежала из дома, сбежала со мной. Хотя нет, наверное, слово «сбежать» не слишком подходит. Мы просто вышли. Из игры. Демон Кунсайт и сенши Венера вместе вышли из игры, которую начали Серенити и Металлия много лет назад. А всё почему? Потому что враги или те, которые должны были считаться таковыми, полюбили друг друга. Случайно познакомились в кафе на причале, начали встречаться, полюбили. И только потом, когда уже ничего нельзя было изменить, когда мы уже слабо представляли жизнь друг без друга, мы узнали правду. Мы пытались быть другими, честно нести то бремя, что водрузили Серенити и Металлия на наши плечи, мучения с каждым днем становились всё страшнее, всё тяжелее становилось скрывать от остальных природу этих страданий, их истинную суть. Тогда я предложил моей девочке бросить всё. Бросить наши прежние жизни, друзей и соратников, предать всё то, во что мы верили и что защищали долгие годы. Ради любви. Минако отказалась.

Мы бы убили друг друга, скорее всего, свято веря, что только так и должны поступать верные слуги своих королей, но, когда надежды не оставалось, когда смерть раскрыла передо мной свои объятья, Минако передумала. В самую последнюю секунду её цепь любви взрезала золотой молнией воздух и отбила два проклятых энергетических бумеранга, направленных в меня Серенити. Минако кинулась ко мне в объятья и прокричала только два слова: «Мы выходим!». И я телепортировал, унося нас далеко-далеко от входа в Тёмное Королевство, от Берилл и сенши, ото всего того, чем мы жили всю нашу жизнь.

Мы покинули Токио на долгих пять лет, бродили по миру, словно призраки, в поисках лучшей доли, не задерживаясь ни в одном городе надолго. Одно время нас искали все – и сенши, и демоны Тёмного Королевства. Но нас было не так-то просто поймать. Предатели всегда лучше других знают, как спасти свои шкуры. Потому что они заранее готовятся. В первый год мы чуть не попались однажды -  Сатурн выследила нас и явилась в наш дом на острове Ява, где мы скрывались несколько месяцев. Она не стала бравировать и появляться из воздуха, не стала размахивать своей секирой, сверкая глазами. Просто постучала в нашу дверь, заверила, что её никто не посылал по наши души. Сатурн задала тогда всего один вопрос дрожащей, бледной Минако, закрывавшей меня от воина смерти своим маленьким хрупким телом. Почему? Мина тогда рассмеялась горько и радостно одновременно. «Ради любви», - ответила она. Сатурн удовлетворилась ответом. Она ушла и больше не возвращалась. Казалось, что сенши перестали охотиться на нас. Однако Минако в этом не была уверена, хваленая любовь Серенити, на самом деле, распространялась только на друзей, на тех, кто всё делал правильно. Предателям, вроде моей Мины, отступникам, не светило ничего, кроме смерти. Ведь Лунная Королева несла своим поданным истинное добро. Как Минако могла отказаться от  радости быть рядом со своей правительницей, с мессией. И ради кого? Ради гнусного демона.

Но тогда нам уже было всё равно, кто из нас кто. Кто – ангел, а кто – дьявол. Мы были просто Миной и Кунсайтом – влюбленными, пожертвовавшими ради своей любви всем и победившими. Сатурн это поняла, не знаю, поняли ли остальные сенши. Несмотря на опасения Минако, опасность пришла вовсе не от них. Через три года, после того, как мы вышли из игры, на Корсике мы встретили Берилл. Боялся ли я за свою жизнь? Не знаю. Больше всего я боялся за Минако, за её жизнь. Но мы опять ускользнули из-под носа самой смерти, благополучно исчезнув в последнюю секунду.

Последние два года мы жили мирно, путешествовали по Европе. Минако выросла за время нашего бродяжничества. Ей исполнилось двадцать на прошлой неделе, и я, наконец, сделал то, о чем мечтал почти с самого начала, – предложил ей разделить со мной вечность. К моему счастью, Мина согласилась, поставив только одно условие – встретиться с её родителями хотя бы один раз. Для этого мы и прибыли в Токио, поселившись в нашей старой квартире на Акасаке, для этого и собирались в этот вечер к господину и госпоже Айно на обед.

Надеюсь, это будет наш последний день в Японии. Не хочу здесь оставаться. С того времени, как мы сбежали, многое изменилось. Я это чувствовал. Но влезать в это я больше не хочу. Мы вышли.

***

Минако влетает в комнату в снежно-голубом платье до щиколоток. Волосы развеваются за её спиной золотистым знаменем. Она прекрасна, моя девочка-любовь.

- Под цвет твоих глаз, моё чудовище, - ласково смеётся она, прижимаясь ко мне всем телом. Мне уже не хочется ехать к её родителям, мне хочется остаться с ней в полутьме спальни, слышать её смех, чувствовать нежное прикосновение её тонких пальцев на моем лице, ощущать приторный запах её сладких, фруктовых духов.

Минако отстраняется и идёт на кухню. Там всё также стоит её любимый оранжевый диван, немного выцветший, но всё такой же кричащий и яркий. Она открывает холодильник и берет пакет с молоком. Сбоку наклеена фотография одной из сотен пропавших девочек. Приглядевшись внимательно, я понимаю, что это фото Мины пятилетней давности. Смеясь, она опивает пару глотков прямо из пакета и говорит:

- Куда ты там уставился? Ах, ты пакет рассматриваешь. Я уже видела, - голос её почти равнодушен, но под этим спокойствием я слышу настоящее волнение. Она боится и мечтает о встрече с родителями. Она соскучилась.

- Пойдём, - говорю я, предлагая ей свою руку. Она принимает мою ладонь, и мы вместе выходим из квартиры.

Спускаемся на подземную паркову, садимся в мой «Лексус» и уезжаем. Привычным движением Минако прикуривает сигарету и выдыхает сизый дым в кондиционированный воздух автомобиля. И мне на секунду кажется, что не было этих долгих, наполненных вечными страхом и бессилием лет. Мне кажется, что моя Мина никогда не просыпалась в кошмарах посреди ночи, а я не укачивал её на руках, словно маленькую девочку, испугавшуюся темноты. Мне кажется, что всё по-прежнему. Мине пятнадцать, она всё ещё ходит в школу и я, как и обычно, везу её домой, чтобы успеть к десяти вечера и не накликать гнев её матери.

Темнота за окнами «Лексуса» непроглядная, тяжёлая. Минако свернулась на пассажирском сидении, подтянув к груди колени, и уткнулась лицом в ладони. Она боится. Боится, что её надежды не оправдаются, что её уже не ждут дома, что она никому больше не нужна, кроме меня.

Когда мы жили в Провансе, несколько лет назад, с ней уже такое случалось. Она замыкалась в себе, целыми днями не говоря ни слова, или, наоборот, грубила, дерзила, делала всё для того, чтобы я развернулся и ушёл. Я понимал, что ей плохо без тех, к кому она привыкла, кого считала своими близкими и родными людьми, а потому ни разу не упрекнул её ни в чем. Моя девочка должна быть счастлива. Если для этого нам надо ещё один раз побывать в Токио, пусть будет так.

Машина плавно тормозит около дома Минако. Мы не предупреждали её родителей, что приедем, - слишком опасно, просто решили попытать счастье. Мина знала, что её отец и мать всегда по вечерам бывают дома. Так почему бы не воспользоваться случаем? В окнах горит яркий свет. Внешне дом выглядит так же, как и пять лет назад – большой, увитый плющом, двухэтажный особняк. Здесь я когда-то подарил Минако первый букет. Здесь, перед этим самым домом, сказал впервые, что люблю её.

Я делаю шаг вперёд, Минако медлит, но затем всё же следует за мной. Мы останавливаемся около парадной двери и молча смотрим друг на друга. В её глазах стоят слёзы.

- Я люблю тебя, девочка-любовь, - шепчу я Мине на ухо, крепко прижимая её хрупкую фигурку к себе.

- Ах, Кун, - на выдохе шепчет она и крепко-крепко целует меня в губы. А потом она нажимает кнопку звонка. За дверью тишина, но вот слышатся лёгкие шаги. Секунда ожидания растягивается в вечность.

Дверь открывает Эва Айно. Она смотрит и не видит. Видит и не может воспринять.

- Это же я, Минако, - тихонько говорит Мина и протягивает к матери в немой мольбе руки.

Эва молчит. Долго, тишина, словно струна, натянутая в воздухе. Наконец она улыбается и громко зовёт:

- Хироши! Иди сюда! Мина вернулась!

***

Мы сидим в гостиной и молча пьем остывший зеленый чай. Мать Минако, равно как и её отец, стараются не смотреть на меня, на мою руку, сжимающую ладошку Мины. Готов биться об заклад, они уверены, что я соблазнил их бедную малышку и превратил её в куртизанку. Если бы они знали истинные причины нашего выхода из игры, их волосы поседели бы от ужаса раньше времени.
Я вежливо молчу, периодически отпивая из чашки противный зелёный чай и затягиваясь сигаретой. Мы продолжаем бессмысленно сидеть. С того момента, как Хироши и Эва обняли Минако и всплакнули, никто из нас не произнёс ни слова. Не правда ли, странно?

- Мама, Кунсайт – мой жених, - наконец, вроде как произносит моя девочка, хотя на самом деле она почти шипит.

- Вот как? - натянуто произносит Эва и также натянуто улыбается, - какое странное имя – Кунсайт.

- Это что-то вроде псевдонима, - отвечаю я холодно. Мне не нравится поведение матери Минако. Мне кажется, или я чего-то не знаю?

- Наверняка, какой-нибудь музыкант-неудачник, - брезгливо отмахивается Эва, чем приводит меня в полное смятение. Сначала я улыбаюсь, потом начинаю смеяться и уже не могу остановиться. Я – музыкант? Умора. Минако уже и сама улыбается, но для порядка пихает меня туфлей прямо по ноге, заставив успокоиться.

- А что смешного? – недобро смотрит на меня госпожа Айно.

- Просто никто никогда не принимал меня за музыканта, - откашлявшись, почти серьёзно говорю я.

- Ах, так, ну и кто же Вы тогда? – бесцеремонно осведомляется женщина, дыша на меня праведным гневом.

- Я – киллер, - отвечаю я, не улыбаясь, первое, что пришло в голову, и, в сущности, самое верное.

- Что?! – взвивается Эва и вскакивает со своего места.

- Профессиональный убийца, - бездумно добавляет Мина, теребя локон длинных волос в руках. Потом, будто очнувшись ото сна, она поправляет саму себя, - Но Кунсайт шутит, мам. На самом деле, он пиарщик. А я, как всегда и мечтала,- модель. Теперь понимаешь, где мы познакомились?

Одной фразой моя маленькая девочка полностью меняет ситуацию, представляя всё в выгодном свете. Эва едва заметно, почти робко улыбается. Она не оценила шутки, но осознание того, что её дочь добилась в жизни многого, её радует. Тщеславная, гордая, глупая женщина.

- Ну и когда же вы хотите пожениться? - воркуя, будто несколько секунд назад не произошло ровным счетом ничего, спрашивает Эва, подливая в мою чашку немного остывшего зеленого чая.

- Не знаю, мам, - задумчиво отвечает Минако, всё отчаянней вцепляясь в мою руку.

- Я думаю, что в следующем месяце, госпожа Айно, - я вступаю в разговор, - Мы закончим кое-какие дела в Европе и тогда сможем пожениться. Простите, но мы в Токио проездом, всего на один день.

- Но как же?... – начинает ныть Эва.

- Мам, ну право слово, - почти раздраженно говорит Минако, вставая,  - нам пора. На свадьбу мы вас с папой обязательно пригласим, так что жди открытки от нас.

Минако идёт к двери и тянет меня за руку. Ей не хочется здесь более оставаться. Для себя она сделала все выводы. Её мать расклеивала на пакетах с молоком её фотографии, но даже не удосужилась спросить, где её дочь пропадала долгих пять лет, а главное – почему. Ей было достаточно красивой, но холодной лжи, слов, сказанных только для того, чтобы не говорить больше ничего. Эва не изменилась. Нисколько. Даже жаль, что теперь я с ней знаком. А ведь какое счастье было бы не знать собственную тёщу.

***

Когда мы вышли из дома, всё было, как и прежде. Тихо, спокойно, невинно. Но когда мы подошли к машине, обстановка неуловимым образом изменилась. Листья на липе, росшей перед домом Минако, зашевелились, но ветра не было. Где-то на другом конце улицы завыла собака. Пять лет назад я подумал бы, что к нам приближаются демоны, но сейчас был полностью уверен, что это что-то другое.

- Выходи уже, Серена, - тем временем небрежно сказала моя Мина, - ты никогда не умела прятаться. И сейчас у тебя получается не лучше.

Из-за дерева неспешно выходит Серенити. Психоделическая картинка. Волосы коротко острижены, глаза ярко подведены чёрным, одна губа рассечена напополам старым шрамом. Но платьице всё такое же милое и невинное, что и раньше.

- Привет, - просто говорит она и улыбается, - Рада тебя снова видеть, Минако. Ты не изменилась.

- Зато ты другая, - тупо отвечает Минако, схватившись за мою руку.

- Мы все, - вздыхает Серенити почти искренне, - все сильно изменились. Война, знаешь ли, - пожимает она плечами.

- Война?! – опешив, шепчет Минако.

- Да, - почти равнодушно отвечает Сейлор Мун или то, что от неё осталось, - Мы пять лет ведем войну с Берилл и Металлией в теле Тёмного Эндимиона. Всякое случается. Случается, что и люди тоже меняются, - добавляет она язвительно.

- Серенити, мы вышли из игры, - спокойно напоминаю я. Блондинка смотрит на меня так, как будто видит впервые, но я всё равно продолжаю, - Каждый имеет право на выбор – Минако и я свой сделали много лет назад. Мы вышли.

Серенити молчит. Почти минуту. Но потом злобно спрашивает:

- Кто тебе давал право делать этот выбор за неё? – она тычит пальцем в застывшую на одном месте Мину.

- Она сама всё решила, - отвечаю я лунной королеве той же монетой.

- Ты – демон! – почти взвизгивает Серенити и хватается за лунный жезл, по волшебству возникающий в её руке.

Я пячусь и тяну за собой Минако, но она неожиданно вырывается из моих рук и подходит к Серенити близко-близко, вплотную.

- Да наплевать, что демон, - шепчет она, - Я свой выбор сделала пять лет назад. Я отказалась умирать. За это ты меня винишь? За то, что ты несчастлива без Эндимиона, а я счастлива с Кунсайтом?!

- Как ты не понимаешь, Минако, ты предала все те ценности… - начинает Серена.

- Да что ты знаешь о ценностях? – задыхается моя девочка, выплевывая все эти слова своей королеве в лицо, - Что ты знаешь о любви?! Ты и твоя мать обрекали нас на смерть не единожды, обрекали нас, всех нас, на одиночество, на жизнь без любви только потому, что вынашивали безумные идеи мира и всеобщего благоденствия. Так знаешь что? Мне наплевать. Я вышла, слышишь Серена? Мы вышли.

Минако разворачивается, хватает меня за руку и тащит к машине.  Я не хочу поворачиваться к Серенити спиной, но подчиняюсь моей Мине. Мы идём рука об руку по хрустящему гравию, а Минако тихонько повторяет: «Мы вышли, Кун, мы вышли. Мы смогли».

Я останавливаюсь. Прижимаю к себе мою девочку и целую её крепко-крепко. Нам, и правда, удалось. Мы не просто вышли из игры, мы её и закончили.

- Я люблю тебя, моя девочка, моя женушка, - улыбаюсь я Мине и снова целую её.

- Чудовище ты моё ненаглядное! – смеётся она в ответ, нежно глядя в мои снежно-голубые глаза.

Мы идём к машине и не оборачиваемся. Больше никогда. Мы вышли.

Конец.